Spuren und Zeugnisse in Russland
Ein zwiespaeltiger Eindruck von einer Exkursion ins Museum der Geschichte politischer Repressionen «Perm-36» |
Неоднозначное впечатление от экскурсии в музей истории политических репрессий «Пермь-36»
Das Perm-36-Museum als Gedenkstätte für die Geschichte der politischen Repression hinterließ bei uns einen gemischten Eindruck. Sie ist das einzige Gulag-Museum auf dem gesamten Territorium Russlands, das sich auf dem Gelände eines ehemaligen Arbeitslagers befindet.
В Пермском крае находится единственный в России музей истории политических репрессий, расположенный непосредственно на территории бывшего лагеря для политзаключенных близ реки Чусовой.
Die Geschichte des Strafvollzugslagers im Dorf Kutschino begann im Jahr 1942.
ITK-6 (Arbeitsbesserungsanstalt No.6 – исправительно-трудовая колония №6) war eine von hunderten typischen Waldkolonien der stalinistischen Lager, die in der Sowjetunion existierten.
Noch im Jahre 1972 «... kamen politische Gefangene aus den Lagern von Mordwinien in der Kolonie an, die in ITK-36 umbenannt wurde. Die ITK- 36 ist zu einem wichtigen Bestandteil des berühmten «Permer Dreiecks» geworden, das aus drei ITK - Lagern bestand: Nummer 35, 36 und 37. Nur wenige Menschen in der UdSSR wussten über diese politischen Zonen Bescheid, im Westen jedoch waren sie weithin bekannt.»
In einem totalitären Regime fürchtet man Andersdenkende, außerdem bemüht man sich wahrheitsgemäße Informationen, über das was im Land wirklich passiert, zu vermeiden. Aus diesem Grund befand sich das Lager daher am Rande des Dorfes und war vor möglichen Ausbruchsversuchen maximal geschützt. Die Häftlinge waren vollständig von der Außenwelt isoliert.
«Es ist erwähnenswert, dass alle Informationen zu ITK-6 strenger Geheimhaltung unterlagen, die Einheimischen hatten nur vage Vorstellungen von der Kolonie als auch von Jenen, die dort gefangen waren».
История исправительного лагеря в поселке Кучино началась ещё в 1942 году. ИТК № 6 представляла собой одну из сотен существующих в Советском Союзе типичных лесных колоний сталинского ГУЛАГа. Но в 1972 году «…в колонию, которая была реорганизована в ИТК № 36, прибыли политические заключенные из мордовских лагерей. ИТК № 36 стала важной частью знаменитого «пермского треугольника», который состоял из трех ИТК: 35-й, 36-й и 37-й. Об этих политзонах мало кто знал в СССР, но они были широко известны на Западе».
При тоталитарном режиме всегда больше всего боятся инакомыслящих людей, и стремятся избегать правдивой информации о том, что происходит в стране, поэтому лагерь располагался на окраине посёлка и был максимально защищён от возможных побегов, узники были полностью изолированы от внешнего мира. «Стоит отметить, что вся информация о ИТК № 6 была строго засекречена, местные жители имели самое смутное представление как о колонии, так и о тех, кто там сидел».
Die Kolonie «Perm-36» bestand bis 1988 und wurde als Letztes der russischen Lager für politische Gefangene geschlossen. Als das Lager geschlossen wurde, gab es zwei Abteilungen, eine Abteilung für das Sonderregime und eine Abteilung für strengeres Regime.
Колония "Пермь-36" просуществовала до 1988 года и была закрыта последней из российских лагерей для политзаключенных. К моменту закрытия лагеря было два отделения: участок особого режима и участок строгого режима.
Der Historiker Viktor Aleksandrowitsch Shmyrov schreibt dazu:
«Als ich zum ersten Mal an diesem Ort war, sah ich Lagergebäude, die ich noch nie gesehen hatte. Ich erahnte, dass dies ein Bau aus der Epoche von Stalins GULAG war. Zwei Jahre später erfuhren wir, dass dies der Fall ist und es das einzige Lager im Land ist, in dem Gebäude von Stalins GULAG vollständig erhalten sind. Diese Erkenntnis war für uns von großem Wert.»
Im Jahr 1992 begann V. A. Shmyrov zusammen mit einigen Enthusiasten an dieser Stelle das Museum für die Geschichte der politischen Repression zu errichten.
Die verlassenen Kasernen waren zu dieser Zeit ziemlich zerstört, wurden jedoch restauriert, und wiederhergestellt. In den Gebäuden befinden sich Exponate des GULAG-Museums. Einige der verlorenen Elemente des Lagers (Zäune, Türme, Signalstrukturen, technische Kommunikation) wurden ebenfalls wieder aufgebaut.
Auf dem Territorium des strengen Regimes blieb eine Baracke von 1946 erhalten.
Weiterhin eine Strafzelle, die medizinische Abteilung, das Badehaus mit Wäscherei, das Hauptquartier, ein Wasserturm und andere Gebäude. Im Lager «Perm-36» kann man die Allee sehen, die 1948 von Häftlingen angelegt wurde.
In der Produktionsabteilung des strengen Regimes kann man die Heizstation, die Arbeitsabteilung, das Sägewerk, den Heizraum, das Dieselkraftwerksgebäude und Anderes sehen.
Hier wird verdeutlicht, unter welchen Bedingungen politische Gefangene in diesen harten Zeiten lebten.
Und drei deutsche Absolventen des Bauhauses - Ph. Tolziner, E. Borchert und K. Püschel - konnten sich nicht dem Schicksal entziehen, in eines der sowjetischen Lager zu geraten. Viele Gefangene starben hier unter den rauen Bedingungen.
Историк Виктор Александрович Шмыров: «Когда я оказался в этом месте впервые и увидел лагерные постройки, подобныe которым мне раньше видеть не приходилось. Появилась догадка, что это сооружение эпохи сталинского ГУЛАГа. Через два года мы узнали, что так и есть и что это единственный в стране, сохранившийся в реставрационной целостности комплекс построек сталинского ГУЛАГа. Это представляет огромную ценность…»
В 1992-м В. А. Шмыров вместе с несколькими энтузиастами начал создавать на этом месте музей истории политических репрессий.
Заброшенные к тому времени тюремные бараки были довольно разрушены, но они были отреставрированы. В них разместились экспонаты музея ГУЛАГа. Кое-какие утраченные элементы лагеря (заборы, вышки, сигнально-предупредительные сооружения, инженерные коммуникации) были воссозданы заново. На территории участка строгого режима сохранились барак 1946 года, штрафной изолятор, медсанчасть, баня с прачечной, штаб, водонапорная башня, другие постройки. В «Перми-36» можно увидеть аллею, которая была посажена заключенными в 1948 году. В производственной части участка строгого режима можно увидеть мастерские, цех, пилораму, кочегарку, здание дизельной электростанции и и т.д.
Здесь можно ясно представить, в каких условиях находились в те суровые времена политические заключенные. (А три немецких выпускника Баухауса - Ф. Тольцинер, Э. Борхерт и К. Пюшель – не миновали участи оказаться в одном из советских лагерей.) Многие заключенные погибли здесь от тяжелых условий.
Unser Museumsbegleiter erzählte uns vom Leben in der strengen und speziellen Regime-Zone, vom täglichen Leben der Gefangenen und der Sicherheitsleute. Viele Gebäude wurden gezeigt und über ihren Zweck informiert. Unser Guide erzählte emotional und mit kunstreicher Hingabe. Uns war jedoch nicht ganz klar, was für Leute hier ihre Strafe verbüßten? Verdienten sie es alle unter diesen schrecklichen Umständen inhaftiert zu sein?
Wir sind Erwachsene und wissen schon etwas aus der Geschichte unserer Länder,
zumindest können wir uns daran orientieren, was Recht war und was nicht.
Aber welche Eindrücke erhalten Jugendliche und Schüler nach einer solchen Führung? Was sollen sie verstehen und was erkennen?
Müssen sie wirklich nur als Einziges verstehen, dass es sehr schrecklich war an diesem Ort zu geraten?
Экскурсовод нам рассказал о быте зоны строгого и особого режима, буднях заключенных и охраны, показал постройки и рассказал об их назначении.
Наш экскурсовод был эмоционален и даже артистичен(!) Однако было не совсем понятно, что за люди отбывали здесь наказание? Все ли они заслуженно находились в этих страшных обстоятельствах? Иногда казалось, что ведущий экскурсию больше сочувствует охране лагеря и осуждает как раз так называемых «узников совести».
Мы – люди взрослые и кое-что уже знаем из истории наших стран, по крайней мере, можем в ней ориентироваться. Но какие впечатления останутся у молодых людей, школьников после такой экскурсии? Что они должны понять и узнать? Только ли то, что попасть сюда – страшно?
Ehrlich gesagt dachten wir, dass wir nach dem Besuch des Museums der Geschichte politischer Repression eine Gesellschaftsordnung, in der Menschen im Allgemeinen und unschuldige Menschen im Besonderen so misshandelt werden, selbstverständlich inakzeptabel finden würden.
Solche Gedanken sind jedoch bei dieser Museumsführung nicht entstanden… Wir verstehen die Besorgnis von Anastasia Setschin, einer russischen Journalistin: «Es macht mir Sorge, was jetzt zu diesem Thema passiert. Die Art, wie sie auf den Kopf gestellt wird. Wie mit Hilfe von Informationsmanipulationen sogar auch Verwandte politisch Unterdrückter einer Gehirnwäsche unterzogen und man die Überzeugung festigen will , dass alles nicht so schlimm war, dass man die Geschichte nicht «schwärzen» solle.»
Ist es der Wunsch, etwa die schreckliche Vergangenheit zu vergessen und sie neu zu überdenken?
Признаться, мы представляли себе, что уйдём из музея истории политических репрессий с чувством, по крайней мере, неприятия такого политического устройства общества, при котором возможны подобные ужасы по отношению к человеку вообще, а к невиновному, в особенности (!).
Мы понимаем обеспокоенность журналистки Анастасии Сечиной: «Меня тревожит то, что происходит сейчас вокруг этой темы. То, как она переворачивается с ног на голову. Как с помощью информационных манипуляций даже родственникам политрепрессированных промывают мозги и начинают убеждать их, что все было не так страшно, что не надо "очернять историю".
Что это, стремление к забвению и переосмыслению страшного прошлого?
Wir kommen aus Weimar. Das ehemalige KZ Buchenwald befand sich nach Kriegsende auf dem von sowjetischen Truppen besetzten Gebiet. In den folgenden 5 Jahren funktionierte Buchenwald als Speziallager -2 im NKWD-System des Gulags. Wobei die Sterblichkeit der Häftlinge damit dort vergleichbar war, was vorher bei der Naziverwaltung war. Und über seine Existenz wurde bis in die 1990-er Jahren nicht geredet.
Wir schließen uns der Meinung des größten deutschen Historikers Lutz Niethammer an: «Es gibt eine ziemlich weit verbreitete Ansicht, dass die negativen Ereignisse, die in der Geschichte der eigenen Nation aufgetreten sind, verborgen werden sollten. Ich glaube, dass die fortlaufenden, schrittweisen Arbeiten, die in Deutschland durchgeführt wurden, um ein selbstkritisches Bild der deutschen Geschichte zu schaffen, sehr positiv Ergebnisse brachten. Dies ist jedoch nur möglich, wenn wir uns von kollektiven Mythen trennen und das kollektive Gedächtnis nicht politisieren»
Мы приехали из Веймара. В этом городе был концлагерь Бухенвальд, который после окончания войны оказался на территории, оккупированной советскими войсками. В последующие 5 лет Бухенвальд функционировал как «Спецлагерь №2» НКВД системы ГУЛАГ, причем смертность заключенных там была сравнима с той, что была при нацистской администрации. И о его существовании не говорили до 1990-х годов…
Мы полностью согласны с мнением крупнейшего немецкого историка Лутца Нитхаммера: «Существует достаточно распространенное мнение, что негативные события, имевшие место в истории собственной нации, необходимо скрывать. Я считаю, что та длительная, постепенная работа, которая была проведена в Германии по созданию самокритичного образа немецкой истории, привела к очень позитивным результатам. Но это удается только в том случае, если расстаться с коллективными мифами и не политизировать коллективную память».
Das Museum wurde von der russischen Nichtregierungsorganisation gegründet und geleitet. Wie uns Tatjana Kursina, die ehemalige Direktorin des Museums «Perm-36» erzählte , war es das Ziel des Museums, das ehemalige Lager als Zeitzeugnis zu erhalten, historische Dokumente über die politischen Repressionen in der UdSSR ausfindig zu machen, zusammenzustellen und zu bewahren. Auf diese Weise soll an Gewalt und Terror des sowjetischen Systems erinnert sowie zur historischen und politischen Bildung in Russland beigetragen werden. In diesem Sinn galt es, Ausstellungen zu entsprechenden Themen zu organisieren und zivilgesellschaftliches Engagement in Russland zu fördern.
Zur Leitung der Region Perm aber kamen andere Leute, das Museum wurde staatlich und es wurde beschlossen, ein neues Museum auf Basis des Lagerkomplexes zu errichten. Tatjana Kursina - Viktors Schmirows Frau - wurde vom Posten des Direktors entlassen, die Mitarbeiter wurden von der Arbeit suspendiert, "Pilorama" wurde abgesagt, andere Bildungsprogramme wurden geschlossen.
Es ist begonnen, an etwas uns zu erinnern...
Музей был основан и руководился сначала русской неправительственной организацией. Из рассказа Татьяны Курсиной, бывшего директора музея «Пермь 36», мы поняли, что целью музея было сохранить прежний лагерь в качестве свидетельства времени, найти, собрать и cохранить исторические документы о политических репрессиях в СССР, так как новые поколения должны помнить о насилии и терроре советской системы, и музей мог бы внести свой вклад в историческое и политическое образование в России. Поэтому необходимо было организуемыми выставками и просветительскими программами стимулировать гражданскую активность в России.
Но сейчас к руководству в Пермском крае пришли другие люди, музей стал государственным и принято решение о создании на базе лагерного комплекса нового музея. Татьна Курсина - жена Виктора Шмырова - была уволена с поста директора, сотрудники отстранены от работы. "Пилораму" отменили, другие просветительские программы закрыли…
Это всё стало нам что-то напоминать…
